Из показаний силовиков под делу генерала СКР Максименко можно узнать много интересного

РБК собрал детали жизни СКР, ставшие известными в ходе процесса по делу бывшего полковника Михаила Максименко.

Судья Мосгорсуда Олег Музыченко 20 апреля вынес приговор бывшему начальнику управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности Следственного комитета Михаилу Максименко. Его приговорили к 13 годам строгого режима, штрафу 165 млн руб. и лишили звания полковника за взятки от представителей криминального мира. Материалы по Максименко выделили из «большого» дела о взятках от криминалитета высокопоставленным офицерам СКР. Часть эпизодов последнего еще расследуется.
По версии гособвинения, весной 2016 года предприниматель Олег Шейхаметов передал Максименко​ $500 тыс. за освобождение из СИЗО Андрея Кочуйкова (Итальянец) — подручного вора в законе Захария Калашова (Шакро Молодой), которого заключили под стражу после перестрелки у ресторана Elements на Рочдельской улице 14 декабря 2015 года. Другой эпизод, вменявшийся Максименко, — взятка $50 тыс. от предпринимателя Бадри Шенгелии за уголовное преследование полицейских, которых он обвинял в краже у него коллекционных часов Hublot.
Аресты в СКР в июле 2016 года стали одной из самых громких кампаний последних лет и поставили под угрозу будущее председателя СКР Александра Бастрыкина. На положение и перспективы СКР повлиял спустя полтора года и ход судебного процесса по делу Максименко.
Силовики, выступавшие в суде, рассказывали о взаимоотношениях между ведомствами и конфликтах внутри СКР, общении офицеров и околокриминальных бизнесменов и о том, как в правоохранительных органах принимаются решения.
В основе обвинения по первому эпизоду дела Максименко — о взятке за освобождение Кочуйкова — записи разговоров, которые полковник вел с сослуживцами в своем кабинете в Техническом переулке и в служебной квартире в Измайлово. Их расшифровки Мосгорсуд изучал в закрытом режиме. «Коммерсантъ» писал, что один из жучков был установлен в электросамоваре, который подарили Максименко сотрудники ФСБ.
Полковник Максименко, как установил суд, получил деньги от Шейхаметова через цепочку посредников. Непосредственно Максименко деньги передал его заместитель Александр Ламонов, следовало из показаний последнего.
18 мая 2016 года Ламонов приехал домой к начальнику (тот плохо себя чувствовал после прошедшей накануне вечеринки), привез ему продукты и обувную коробку с $400 тыс., рассказал суду Ламонов. Коробку с деньгами он поставил на кухне рядом с мусорным ведром и предупредил Максименко, чтобы тот ее случайно не выбросил.
Этот разговор зафиксировала прослушка, однако никаких упоминаний, что речь идет именно о деньгах, на записи нет, указывал Максименко.
Высокопоставленные офицеры СК обсуждали деньги, полученные от криминалитета, в основном «в состоянии алкогольного опьянения», следовало из допроса Максименко. По его словам, в одном из таких разговоров в служебном кабинете полковника его заместитель Ламонов упомянул, что получил взятку за смягчение обвинения Кочуйкову от некоего заинтересованного лица.
Максименко тогда счел слова своего подчиненного провокацией или «дезинформацией с целью проверить», заявил он на процессе. Однако на всякий случай, чтобы навести справки, упомянул о признании Ламонова в беседе с замглавы ГСУ СКР по Москве генерал-майором Денисом Никандровым, который курировал следствие по делу о перестрелке на Рочдельской. Разговор с Никандровым тоже состоялся «в процессе распития спиртных напитков». Но никакой информации Максименко от генерала не получил.
Один из взяткодателей ​бизнесмен Бадри Шенгелия, по данным «Коммерсанта», в 1990-е годы занимался рейдерскими захватами и был осужден за мошенничество. Спустя годы он стал главным свидетелем обвинения по делу лидера Тамбовской ОПГ Владимира Барсукова (Кумарина). «В 2007 году я начал сотрудничать со следствием, и с этого момента начались у меня нормальные отношения и с [следователем Олегом] Пипченковым, и с [полковником МВД Геннадием] Захаровым, и с Максименко, и с другими», — рассказал Шенгелия на процессе по делу Максименко. С большинством из офицеров отношения у него были просто приятельские, а с Максименко завязались финансовые, заявил он.
Для общения с Максименко Шенгелия использовал криптотелефоны, у которых после каждого вызова меняется IMEI (уникальный идентификатор мобильного оборудования). Каждые три месяца такой телефон менялся на новый. «Когда я выезжал на встречи с сотрудниками (правоохранительных органов), я обычный телефон оставлял у себя дома», — пояснил бизнесмен. В 2015 году Шенгелия купил и дал следователю «про запас» пять таких «боевых трубок» стоимостью от 120 тыс. до 200 тыс. руб., рассказал он суду.​
Максименко это отрицал: полковник заявил, что общался с Шенгелией только по рабочим вопросам и только по обычному мобильному телефону.
Другой бизнесмен, которого ФСБ считает взяткодателем в основном, «большом» деле офицеров СКР, Дмитрий Смычковский — земляк замглавы ГСУ СКР Москвы Сергея Синяговского (они оба из Краснодарского края) и однокашник бывшего главы ГСУ Вадима Яковенко. Он регулярно бывал в СКР и дружил со многими офицерами, следовало из их показаний.
«Я со Смычковским познакомился в 2008-м при странных обстоятельствах: допрашивал и даже задерживал его по делу о контрабанде из стран Ближнего Востока. Потом в 2012 году я впервые его встретил в ГСУ: он часто ходил к руководству, — рассказывал суду экс-глава управления СКР по ЦАО Москвы Алексей Крамаренко. — Это достаточно странный тип, я полагаю, что мошенник. Иногда он рассказывал о своих отношениях вообще с руководителем государства». У Смычковского был пистолет, однако имел ли он отношение к силовым структурам, неизвестно, заявил Крамаренко.
«Он бывал у меня три или четыре раза, мы пили чай, могли поговорить об охоте, рыбалке. У нас были товарищеские отношения», — рассказывал действующий глава ГСУ по Москве Александр Дрыманов. Он утверждает, что никакие аспекты работы комитета на этих встречах не обсуждались, это было условие общения со Смычковским.
«Периодически мы общались. В период расследования дела [о перестрелке на Рочдельской] я, конечно, встречался со Смычковским. Он навещал меня как старого товарища», — говорил суду действующий замглавы управления СК по Москве Синяговский.
Именно Смычковский в июле 2016 года предупредил Максименко, что «в отношении сотрудников СКР готовится масштабная провокация», на которую выделено $3 млн и к которой могут быть причастны сотрудники управления «М» ФСБ (курирует работу правоохранительных ведомств). Об этом звонке Смычковского рассказал суду сам подсудимый. К информации от бизнесмена Максименко, по его словам, отнесся серьезно, но передать ее руководству не успел: на следующий день его задержали.
Отдельные решения в СКР принимались при прямом участии ФСБ, следует из показаний свидетелей по делу Максименко. Так, по договоренности с управлением «М» ФСБ следователи выбрали меру пресечения участнику перестрелки у ресторана Elements на Рочдельской улице в Москве — адвокату, отставному полковнику КГБ СССР Эдуарду Буданцеву.
Буданцев во время конфликта с участниками группировки Шакро Молодого убил двух человек из наградного пистолета Beretta и ранил еще нескольких, считало следствие. Ему вменялось превышение необходимой самообороны, ​ и он в отличие от других участников перестрелки отправился не под стражу, а под домашний арест.
Решение выбрать мягкую меру пресечения было принято после того, как к главе московского управления СК «подъехали сотрудники управления «М» ФСБ России и заявили, что Буданцев — их бывший коллега», — рассказал суду генерал Дрыманов. По словам сотрудников ФСБ, Буданцев ранее работал в департаменте оперативной информации ФСБ, имеет опыт службы в спецподразделении. «Мне доложили, что Буданцев имеет награды, у него четверо несовершеннолетних детей. И я сказал Синяговскому, что есть основания избрать ему меру пресечения, не связанную с заключением под стражу», — пояснил глава ГСУ Москвы.
В феврале 2018 года дело Буданцева было прекращено за отсутствием события и состава преступления, сообщил 2 апреля «Интерфаксу» его адвокат Максим Борисов.
Максименко и Дрыманов регулярно обсуждали ход следствия по перестрелке на Рочдельской с заместителем начальника управления «М» ФСБ Алексеем Трухачевым. Трухачев в беседе с Дрымановым критиковал Максименко за «неправильное мнение относительно квалификации деяний» участников событий у Elements: особист СКР считал, что Буданцев — «убийца» и «странно, что он не содержится под стражей». Представитель ФСБ настаивал, что в действиях Буданцева нет состава преступления. ​
Хорошие связи с ФСБ были условием эффективной работы сотрудников управления собственной безопасности, следовало из показаний свидетелей. Например, заместителя руководителя управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности СКР Александра Ламонова критиковали за плохое взаимодействие с ФСБ — считалось, что он «слаб как оперативник», заявлял Дрыманов.
Суд согласился, что Максименко получил взятку от Шенгелии за возбуждение дела против полицейских, которые, со слов Шенгелии, украли у него часы Hublot. Прежде всего речь шла о начальнике отдела Управления уголовного розыска по Санкт-Петербургу Романе Полозаеве. У Максименко был в этом свой интерес: этот полицейский был тесно связан с начальником ГСУ СКР по Петербургу Александром Клаусом. Создавая Полозаеву проблемы, полковник добивался отстранения начальника петербургского ГСУ, утверждал Шенгелия. Максименко, в свою очередь, говорил, что никакой вражды с Клаусом у него не было.
О цели Максименко «привлечь к уголовной ответственности сотрудников Следственного комитета из Санкт-Петербурга» заявлял ФСБ и бывший оперативник петербургского МВД Виталий Федосов. Правда, в суде Федосов от этих показаний отказался.
Дрыманов обсуждал с председателем Московского окружного военного суда Вячеславом Осиным движение дела о теракте на Дубровке — генерал уговаривал не возвращать его на доследование. Об этом глава московского следствия упомянул во время допроса в Мосгорсуде.
В феврале 2016 года руководство ГСУ по Москве забрало дело о перестрелке на Рочдельской улице из отдела по расследованию особо важных дел, где им занимался следователь Андрей Супруненко, в отдел по расследованию преступлений, совершенных должностными лицами правоохранительных органов. В производстве у Супруненко тогда было также одно из дел «Норд-Оста» — против поставщика «поясов шахидов» для террористов Хасана Закаева. Начальство пыталось разгрузить следователя, чтобы не допустить ошибок в важном расследовании, пояснил суду Дрыманов.
«Дело уже один раз возвращалось на доследование. Если бы мы допустили это второй раз, были бы негативные последствия для меня как руководителя. Поэтому было принято решение освободить его от всех других дел, чтобы он занимался только «Норд-Остом», — рассказал Дрыманов. — Я лично разговаривал с председателем Московского окружного военного суда, когда они вернули нам дело. Я просил, чтобы они этого не делали, но нарушения были такие, что пришлось его вернуть».​
Фото: Артем Коротаев/ТАСС

Источник